Buried Treasure

   by O.Henry

   There are many kinds of fools. Now, will everybody please sit still until they are called upon specifically to rise?

Клад

О.Генри

Бывают самые разные дураки. Итак, не могли бы вы тихо посидеть, пока не назовут именно Вас?

But, going back from my theme a while - as lame pens must do - I was a fool of the sentimental soft. I saw May Martha Mangum, and was hers. She was eighteen, the color of the white ivory keys of a new piano, beautiful, and possessed by the exquisite solemnity and pathetic witchery of an unsophisticated angel doomed to live in a small, dull, Texas prairie-town.

Но, немного отвлекаясь от своей темы - как и положено бездарным писателям - хочу заметить, я был дураком сентиментального толка. Я увидел Мэй Марту Мэнгам, и был весь её. Она была восемнадцатилетней девушкой, цвета  белых клавиш из слоновой кости нового пианино, красивой, наделённой изящной торжественностью и умиляющим очарованием неискушённого ангела, обречённого жить в маленьком, скучном городишке в Техасских прериях.

The sheet of paper was of the old, blue kind used during the rebellion of the abolitionists against the secessionists. It was dated June 14, 1863, and it described the hiding-place of ten burro-loads of gold and silver coin valued at three hundred thousand dollars. Old Rundle - grandfather of his grandson, Sam - was given the information by a Spanish priest who was in on the treasure-burying, and who died many years before - no, afterward - in old Rundle's house. Old Rundle wrote it down from dictation.

Бумага была старой, голубого цвета, какую использовали во время восстания аболиционистов против сепаратистов. Документ был датирован 14 июня 1863 года, и он описывал тайник с золотыми и серебряными монетами, доставленных на десяти ослах и оцениваемых в три сотни тысяч долларов. Старому Рандлу - деду своего внука, Сэму - информацию дал Испанский священник, который участвовал в укрытии сокровища, и который умер многими годами раньше - то есть, позже - в доме старого Рандла. Старый Рандл записал это под диктовку.

   After I had washed the dishes and staked the horses on new grass, I crossed the shallow river and made my way slowly through the cedar-brakes up to the top of the hill shaped like a pack-saddle.

После того, как я помыл тарелки и перевел лошадей на свежую траву, я перешёл реку по мелководью и медленно пошёл сквозь заросли кедра к вершине горы, по форме напоминающей вьючное седло.

I've often wondered what good too much education is to a man if he can't use it for himself. If all the benefits of it are to go to others, where does it come in?

Я часто спрашивал себя, что проку в чрезмерном образовании, если человек не может воспользоваться им в своих целях. Если польза от него достаётся другим, к чему оно?